Вторник
19.03.2024
10:39
ИНФО
Внимание! Для дорогих посетителей, желающих получить бесплатную психологическую консультацию по телефону, получить возможные рекомендации по своему случаю - тел.: 8(915)102-88-35. Благотворительные консультации с 15:00 до 20:00 по будням и в субботу до 18:00 Также можно проконсультироваться и получить направление к надёжным универсальным и опытным узким специалистам

8(915)102-88-35
"ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО, ДАЖЕ ЕСЛИ ПО-ДРУГОМУ!"
Block title
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Природа|meditatio
Cat's meditation
Друзья сайта
 ТРЕНИНГИ ОТНОШЕНИЙ ДЛЯ ЖЕНЩИН И МУЖЧИН, женские мастерские, женско-мужской клуб, тренинги уверенности, успешности, достижения целей и самореализации КИНОЗАЛ-САД  КИНОФИЛЬМЫ СПЕЦИАЛЬНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ (В ТОМ ЧИСЛЕ ПО ТЕМЕ: «ВСЁ О ПСИХОЛОГИИ, ЛИЧНОСТНОМ РОСТЕ, САМОРЕАЛИЗАЦИИ, ПСИХОТЕРАПИИ ВОСТОКА и ЗАПАДА» НЕАРДОР
Vitality+Партнёры
Rambler's Top100 Онлайн анализ сайтов и поисковая оптимизация MedLinks - Вся медицина в Интернет Справочник предприятий, компаний Москвы (Бизнес контакты) Желтые страницы Салоны красоты Москвы Бесплатная ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ: Из рук в руки! Психология 100 www.b17.ru - Источник информации о психологах 495ru.ru GlavBoard.ru Медицинская доска бесплатных объявлений. Каталог сайтов тематики: медицина, красота и здоровье. Бесплатные объявления Москвы mednavigator.ru Каталог сайтов femina.com.ua Лечение депрессии в Москве. Психолог-психотерапевт PromoServer Бизнес-Маркет :: доски объявлений Потеенко Юрий Владиславович , ИП в Желтых страницах СНГ. Объявление : Психолог-психотерапевт в Москве. Зачем? Как? Что? Тренинги и семинары по психологии МирыМосквы.ру LibeX: книжный магазин. Купите подержанные книги или продайте свои

Центр современной психологии Psychologist O. D. |Москва

Принятие самого себя. Отношение к Евангелию.

Приступая к исследованию самих себя, мы склонны к поистине дьявольскому рассуждению. Оно состоит в сущности в следующем: все, что во мне привлекательно, что мне во мне нравится, и есть мое "я". Все же, что во мне кажется мне уродливым, отталкивающим, или же то, что другие находят во мне отталкивающим и уродливым, что создает напряжение с окружающими, я воспринимаю как пятна, как нечто привнесенное или наложенное на меня извне. Например, люди часто говорят: "Я ведь от всего сердца стремлюсь к иному, но жизненные обстоятельства сделали меня таким". Нет, жизненные обстоятельства только раскрыли, что вы таковы. В переписке Макария, одного из оптинских старцев, есть два или три письма к петербургскому купцу, который пишет: "От меня ушла прислуга и мне предлагают взамен деревенскую девушку. Что вы мне посоветуете, брать мне ее или не брать?" Старец отвечает: "Конечно, брать". Через некоторое время купец снова пишет: "Батюшка, позвольте мне ее прогнать, это настоящий бес; с тех пор, как она здесь, я все время прихожу в ярость и потерял всякое самообладание". И старец отвечает: "И не вздумай гнать, это ангела небесного послал тебе Бог, чтобы ты видел, сколько в тебе злобы, которую прежняя прислужница никогда не могла поднять на поверхность".
 
И вот мне кажется, что если мы вглядимся в себя со всей серьезностью, то уже не сможем сказать: все, что добродетельно, прекрасно, гармонично, - это я; все остальное - это пятна случайности, не имеющие со мной ничего общего, они просто прилипли к моей коже... В действительности же они не к коже прилипли, а коренятся в самой глубине нашего существа. Только это нам не нравится, и мы обвиняем кого только можем или обстоятельства нашей жизни. Сколько раз я слышал на исповеди: "Вот все мои грехи", - затем кающийся на минуту останавливается перевести дух (грехи обычно излагаются довольно быстро) и произносит длинную речь, доказывая, что будь обстоятельства данной ему Богом жизни иными, у него вообще не было бы никаких грехов. И вот порой, если мне говорят: "Я виноват, но что вы хотите? У меня теща, у меня зять, у меня то, у меня се, у меня ревматизм и артрит, мы пережили русскую революцию и т. д.", - не раз случалось, что когда человек, закончив свой рассказ, ждал уже разрешительной молитвы, я ему говорил: "Сожалею, но исповедь - это средство примирения с Богом, а примирение - дело обоюдное. Итак, прежде чем я дам вам разрешение во имя Бога, можете ли вы сказать, что прощаете Ему весь вред, все зло, которое Он вам причинил, все обстоятельства, в которых Он принудил вас не быть святым или святой?". Обычно людям это не нравится, но это правда и это так важно, так существенно: мы должны принимать самих себя целиком, как мы есть. Мы не поступаем так, если считаем, что мы - это то, что прекрасно, а в остальном виноват Бог (чаще всего Бог, а не дьявол, потому что в сущности Бог должен был бы воспрепятствовать дьяволу делать зло, которое тот делает - уж по крайней мере по отношению ко мне!).
 
Что же нам делать? Можно ли найти какое-то вдохновение, поддержку в делании, вытекающем из того, что мы увидели?
 
Да, конечно, можно, и это "да, конечно" для меня обосновывается двумя моментами. Во-первых, нечто чрезвычайно воодушевляющее сказал Иоанн Кронштадтский в дневнике, где он пересказывает свой внутренний опыт. Он говорит, что Бог никогда не дает нам видеть в себе зла, если Он не уверен, что наша вера, наша надежда достаточно крепки, чтобы устоять перед таким видением. Пока Он видит, что нам недостает веры, недостает надежды, Он оставляет нас в относительном неведении; во внутренних наших потемках мы различаем только опасности, которые Он предоставляет нам находить ощупью. Когда же Он видит, что наша вера стала крепкой и живой, наша надежда достаточно сильной, чтобы выдержать мерзость того, что мы увидим, и не пошатнуться, тогда Он дает нам увидеть то, что видит Сам, - но только в меру нашей надежды и нашей веры. Итак, вот двойное откровение, из которого мы можем извлечь известную пользу; первое - это голый факт: я считал себя таким терпеливым, а эта деревенская девушка раскрывает во мне все мое нетерпение, грубость и необузданность. Но с другой стороны, если Бог позволил мне увидеть, значит, Он знает, что я теперь в силах справиться с проблемой, знает, что я в состоянии победить искушение и внутренне измениться.
 
Второй момент обосновывается для меня словами преподобного Серафима Саровского, который говорит, что существенно важно, чтобы мы видели самих себя целиком, то есть не только то, что есть в нас прекрасного, отвечающего нашему призванию к вечной жизни, но также и все остальное. Ибо то, что уже созвучно Христу, Богу, что уже принадлежит Царству, в каком-то смысле не представляет для нас интереса: важно все остальное - пустыню или дебри - превратить в райский сад. И здесь, отойдя от образа, данного преподобным Серафимом, я хотел бы подчеркнуть, что мы должны рассматривать себя самих как материал, который Бог вложил в наши руки и из которого мы можем создать произведение искусства, нечто такое, что войдет составной частью в Царство гармонии, красоты, истины и жизни. В этом смысле у нас должна быть та же собранность, та же ясность взгляда, какой обладает художник. Произведение искусства, которое хочет создать художник, определяется двумя факторами: с одной стороны, его замыслом, тем, что он хочет создать; с другой - материалом, который у него в руках. Вы знаете, что нельзя сделать одинаковые произведения из различного материала: если вы хотите сделать крест из слоновой кости, вы не возьмете куска гранита; если вы хотите соорудить кельтский крест, вы не станете высекать его из греческого мрамора, и т. д. - просто потому, что то, что вы хотите выразить, может быть выражено лишь в пределах возможностей данного материала. Итак, если только вы не безнадежно и обезнадеживающе упрямы (обезнадеживающе как для Бога, так и для себя и для других), и в ваших руках только один какой-нибудь материал, то вопрос будет не в том, "как сделать мрамор из слоновой кости или гранит из кривого сучка"; вы просто посмотрите на этот наличный материал и скажете: "Какое произведение искусства может родиться из того, что я держу в руках?" (Что не препятствует вам впоследствии осуществить другой замысел и из того материала, который вам хочется иметь.)
 
Так же точно мы должны были бы действовать и в нашей внутренней жизни. Мы должны научиться вглядываться разумным взором, проницательным взором, с возможно большим реализмом, с живейшим интересом в тот материал, который у нас в руках, потому что строить мы можем только из этого материала. Если вы - Петр, то вы не Антоний, и что бы вы ни делали, Антонием вы не станете. Существует присловье: "На Страшном суде никто тебя не спросит, был ли ты святым Петром, тебя спросят - был ли ты Петей". Никто не требует от вас быть тем, чем вы не являетесь, но можно у вас спросить, можно от вас требовать, чтобы вы были самими собой. И это очень существенно: если вы не примете всего материала в целом, вы ничего не создадите. Не воображайте, что занимаясь утверждением своего ума, своего восприятия, то есть половины вашей индивидуальности, вы сможете создать целого гармоничного человека. В какой-то момент вы обнаружите, что не смогли этого сделать, но тогда перед вами уже будет урод, какая-то незавершенная статуя и огромное количество неиспользованного материала - и все!
 
И тут нужны мужество и вера. Прежде всего вера в том смысле, как я уже говорил, что Бог дает нам видеть только то, что мы можем вынести; и мужество: нам ведь вовсе не доставляет удовольствия видеть всю нашу безобразность. Может быть, вы помните слова св. Венсана де Поль перед зеркалом, которые случайно услышал его отец, войдя в комнату: «Боже, я слишком безобразен для людей, но, быть может, Ты примешь меня таким?». Может быть, для людей я и слишком безобразен, но Богу я желанен, потому что иначе Он не вызвал бы меня к бытию, не совершил бы этого творческого, рискованного акта, вызывая к бытию именно меня - причем не на короткое время, а для вечности.
 
С другой стороны, если мы хотим иметь отношения с людьми, окружающими нас, мы должны быть реальными, а не подставными личностями. Мы можем иметь друг с другом творческие вдумчивые отношения лишь постольку, поскольку я - реален и мой собеседник, тот, что стоит передо мной, - тоже реален. Эта реальность должна охватывать всего человека, он не должен довольствоваться частичной реальностью, реальностью до известного предела.
 
Я этим вот что хочу сказать: когда нас, детьми, вызывает к себе директор школы на головомойку, потому что мы что-то натворили, то мы видим в нем только звание директора. Здесь нет человека, а есть директор, как был бы полицейский, чиновник, прокурор, врач. Нам не приходит даже в голову, что в нем есть что-то другое. Есть у Евтушенко очень сильное стихотворение, где он описывает преподавателя, каким видит его ученик. Ученик за ним наблюдает и думает: что с ним сегодня такое? Он какой-то странный! Он преподает математику и только что сделал две ошибки в сложении. А теперь он сломал мел, остановился и все стер, хотя и велел нам переписывать с доски, - и так далее. В конце стихотворения мы видим преподавателя, забывшего надеть пальто и шляпу и идущего через двор; и последняя фраза: "ушла жена профессора из дома". Вот ситуация: был только преподаватель, не было человека. Это наша ситуация по отношению к другим и ситуация, в которую мы ставим других по отношению к себе. Пока мы ее не изменим, мы не будем реальностью, не будут реальностью и другие. Невозможно встретиться с призрачным существом или тем, что еще меньше индивидуума, который все же обладает какой-то реальностью, даже если это реальность болезненная, замкнутая, лишенная всякой широты. Это верно и в отношении к Богу, так же как и к людям, потому что если мы видим только преподавателя, а не человека, то, приходя к Богу, мы часто собираем обрывки знаний, какие-то понятия о Нем и становимся на молитву не перед Живым Богом, а перед идолом, которого мы собрали из образов и понятий, подлинных в той мере, в какой каждый образ и понятие чему-то соответствует в Боге, но становящихся преградой в тот миг, когда мы говорим себе: вот Бог.
 
Отношение к личности совершенно иное. Я только что говорил, что здесь совершенно другая проблема: дело не в том, чтобы видеть себя как личность, - мы ведь этого не можем. Личность, персона - это то, чем мы призваны стать, преодолев индивидуума, которого эмпирически мы можем в самих себе наблюдать. Личность может быть раскрыта только в Том, Кто ее знает, то есть в одном Боге. В нас есть личность, которая есть образ Живого Бога. Извне эта личность представляется под видом индивидуума. И вот аналогия, которую я хотел бы провести: мы - это картина мастера, которая из столетия в столетие подновлялась, пока не стала совершенно неузнаваемой. Мы стали карикатурой образа Божия. Если вы покажете картину знатоку, он внимательно ее рассмотрит и скажет: в этом портрете бровь, часть лица несомненно принадлежат руке мастера, все остальное - нет. Тогда, изучая эту бровь - технику, краски, совершенное движение кисти, ее родившей, - попробуйте снимать слой за слоем все эти записи. Сняв один слой, мы скажем: это глубже предыдущего, но все еще не рука мастера; это запись, она фальшива в сравнении с этим штрихом брови, с той цветовой гаммой, которая уже без сомнения принадлежит мастеру... И так постепенно нам удается расчистить картину, вернуться к первообразу, освобожденному от накопившихся искажений.
 
И вот именно это мы и должны сделать над самими собой. Но как? Апостол Павел советует найти себя во Христе и найти Христа в себе. В такой форме это может показаться едва ли не вызовом: как найти Христа там, где, по всей очевидности, Его нет, поскольку Он совершенно скрыт слоями обезображивающих записей? Я могу дать вам простой совет, который вы сможете испробовать и который, мне кажется, может дать плоды. Когда вы читаете Священное Писание, особенно Евангелие, если вы честны и не становитесь с самого начала в благочестивую позу, не говорите: все, что я здесь найду, - правда, ибо это говорит Бог, и я должен все одобрить и поддержать, потому что таким образом я займу правильную позицию в предвидении Суда Божия, - если вы просто честны по отношению к самому себе, вы увидите, что в Евангелии есть три рода вещей. Одни нас ничем особенно не трогают, и в этом случае мы без труда готовы сказать: раз так говорит Бог, значит так оно и есть. И это нас ничуть не волнует, потому что мы не видим никакого применения данных слов к нашей жизни, и тем самым они не представляют никакой опасности для нашего эгоистического комфорта и для нашего отказа следовать Евангелию.
 
Есть другие места, и если мы вполне честны, мы скажем: нет, на это я не пойду... У меня есть честная прихожанка. Читал я лекцию о заповедях Блаженства, после которой она подошла ко мне и сказала: Владыко, если вы это называете блаженством, пусть оно вам и будет. Голодным быть, холодным быть, покинутым быть, гонимым быть - нет… Так вот, если у вас есть хоть четвертая часть ее честности, вы отвергнете три четверти Евангелия - и я еще не пессимист.
 
Возьмем пример: Христос открывает нам Бога уязвимого, беззащитного, побежденного и потому презренного. Иметь такого Бога уже достаточно неприятно! Но когда Он еще говорит нам: Я дал вам пример, следуйте ему, - тогда действительно можно сказать "нет". Ну так и скажите. Но мы не целиком черные, и если вы честны в обе стороны, то есть если вы не защищаетесь от притягательности Евангелия, из-за того, что она для вас опасна, то вы увидите, что есть одно-два места в Евангелии, три фразы, от которых озаряется ум, освещается, загорается сердце, воля собирается в желании следовать слову, потому что оно так прекрасно, так истинно, так совершенно и так полно совпадает с тем, что в вас есть самого глубокого; самое тело ваше устремляется по этому пути. Отметьте эти места; как бы редки они ни были, это те места, где вы уже совпадаете со Христом, где в покрытом записями портрете вы открыли руку мастера, островок тонов первообраза. И помните тогда одно: в этой фразе или в этом евангельском образе одновременно явлены и Христос, и вы; и как только вы сделаете это открытие, вам уже нет надобности бороться со своей природой, чтобы как можно более приблизиться к евангельскому духу; достаточно следовать своей природе, но природе подлинной, не ложному, привнесенному образу, а тем чертам, что написаны рукой мастера. Дело не в том, чтобы поступать наперекор всему, что вам хочется сделать (христиане часто называют это "быть добродетельным": чем больше я хочу это сделать, тем добродетельнее этого не делать), а в том, чтобы сказать: вот один, два пункта, в которых я нашел, что есть во мне самого подлинного. Я хочу быть самим собой самым истинным образом... Сделайте так, и когда вы это сделаете внимательно, с радостью быть и все больше становиться самим собой, то увидите, как появляется другой просвет, место сходное, родственное, так сказать, нескольким поразившим вас словам. Постепенно портрет расчищается, появляется одна черточка, другое красочное пятно...И так вас захватывает все Евангелие, но не как оккупационные войска, которые завоевывают вас насилием, а освобождающим вас действием, в результате которого вы все больше становитесь самим собой. И вы открываете, что быть самим собой значит быть по образу Того, Кто пожелал быть по нашему образу, чтобы мы были спасены и изменились.
 
Итак, вот два различные, но коррелятивные пути самопознания: познания "я" - индивидуума, который себя утверждает, себя противополагает, который отвергает и отрицает другого; того "я", которое не хочет видеть всего себя таким, как оно есть, потому что стыдится и боится своего безобразия; того "я", которое никогда не хочет быть реальным, потому что быть реальным значит стать перед судом Бога и людей; того "я", которое не хочет слышать, что говорят о нем люди, тем более - что говорит о нем Бог, слово Божие. И с другой стороны - личность, находящая свое удовлетворение, свою полноту и свою радость только в раскрытии своего первообраза, совершенного образа того, что она есть, образа, который освобождается, расцветает, открывается - то есть все больше обнаруживается - и тем самым все больше уничтожает индивидуум, пока от него уже не останется ничего противополагающегося, ничего самоутверждающегося, а останется только личность - ипостась, которая есть отношение. Личность - которая всегда была только состоянием любви того, кто любит, и того, кто любим - оказывается высвобожденной из плена индивидуума и вновь входит в ту гармонию, которая есть Божественная Любовь, всех содержащая и раскрывающаяся в каждом из нас, как в светах вторых, излучающих вокруг свет Божий.