Вторник
19.03.2024
14:38
ИНФО
Внимание! Для дорогих посетителей, желающих получить бесплатную психологическую консультацию по телефону, получить возможные рекомендации по своему случаю - тел.: 8(915)102-88-35. Благотворительные консультации с 15:00 до 20:00 по будням и в субботу до 18:00 Также можно проконсультироваться и получить направление к надёжным универсальным и опытным узким специалистам

8(915)102-88-35
"ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО, ДАЖЕ ЕСЛИ ПО-ДРУГОМУ!"
Block title
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Природа|meditatio
Cat's meditation
Друзья сайта
 ТРЕНИНГИ ОТНОШЕНИЙ ДЛЯ ЖЕНЩИН И МУЖЧИН, женские мастерские, женско-мужской клуб, тренинги уверенности, успешности, достижения целей и самореализации КИНОЗАЛ-САД  КИНОФИЛЬМЫ СПЕЦИАЛЬНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ (В ТОМ ЧИСЛЕ ПО ТЕМЕ: «ВСЁ О ПСИХОЛОГИИ, ЛИЧНОСТНОМ РОСТЕ, САМОРЕАЛИЗАЦИИ, ПСИХОТЕРАПИИ ВОСТОКА и ЗАПАДА» НЕАРДОР
Vitality+Партнёры
Rambler's Top100 Онлайн анализ сайтов и поисковая оптимизация MedLinks - Вся медицина в Интернет Справочник предприятий, компаний Москвы (Бизнес контакты) Желтые страницы Салоны красоты Москвы Бесплатная ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ: Из рук в руки! Психология 100 www.b17.ru - Источник информации о психологах 495ru.ru GlavBoard.ru Медицинская доска бесплатных объявлений. Каталог сайтов тематики: медицина, красота и здоровье. Бесплатные объявления Москвы mednavigator.ru Каталог сайтов femina.com.ua Лечение депрессии в Москве. Психолог-психотерапевт PromoServer Бизнес-Маркет :: доски объявлений Потеенко Юрий Владиславович , ИП в Желтых страницах СНГ. Объявление : Психолог-психотерапевт в Москве. Зачем? Как? Что? Тренинги и семинары по психологии МирыМосквы.ру LibeX: книжный магазин. Купите подержанные книги или продайте свои

Центр современной психологии Psychologist O. D. |Москва

Грех и покаяние

Я долго думал: что сказать? Как будто все сказано за многие годы... И решился сказать две или три вещи, может быть, разрозненные, но которые, мне кажется, могут пойти на пользу.
 
По мере того, как проходят годы - и это зависит не от старости, а порой от утомления, от изношенности телесной и душевной, - некоторые вещи делаются особенно трудными. И одна из вещей, которая делается такой трудной, это лицом к лицу встретиться со своим прошлым, заглянуть ему в глаза - и не ужаснуться; потому что по мере того как растет в нас какая-то внутренняя опытность, мы большей частью, оглядываясь назад, изумляемся тому, как слепы, как глухи мы были, как непонятливы, и сколько мы могли бы сделать добра, и сколько мы могли бы не сделать дурного.
 
Мне вспоминается одна наша очень старая прихожанка, теперь уже много лет почившая - и когда я говорю «почившая», я именно выражаю то, что чувствую о ней: после многих лет она почила телом и вошла в вечность. Она как-то ко мне пришла со своей тревогой, с неизбывной какой-то тоской; она говорила о том, что теперь, когда старость пришла, она уже не владеет своими мыслями, как раньше. По мере того, как ночи (как ей казалось) становятся все длиннее и длиннее, потому что она спать может все меньше и меньше, перед ней каждую ночь встают образы ее прошлого. Редко встают светлые образы - те она может вспоминать в сиянии дня; встают образы темные, грустные, болезненные, позорные. Они находят на нее, как туча, и не дают ей покоя; восстают они ночью и накидывают на весь день как бы пелену тьмы: стыда, раскаяния. И вместе с тем, как она говорила, она не находит пути на свободу. Как справиться? Ей давали снотворное, но тогда эти образы прошлого, эти мысли превращались в какой-то круговорот ужаса; они не уходят - только вместо яркого и мучительного воспоминания делаются кошмаром.
 
Я ей тогда сказал то, что хочу сказать вам, что говорю себе постоянно: конечно, вернуться назад к тем моментам, которые вспоминаются, и на основании пережитого, на основании обогатившего нас опыта поступить иначе, мы не можем. Однако, как я ей сказал, нам дано не только раз пережить нашу жизнь, а много, много раз возвращаться к прошлому. Но есть как бы разные виды прошлого. Есть вещи, которые случились в прошлом и вместе с прошлым вымерли, как бы отпали, словно листья с дерева опадают осенью; вещи, которые случились, но которые изжились, которые в нашем настоящем больше не существуют. Так бывает с раскаянным грехом: человек поступает плохо, словом ли, делом, помышлением, желанием, поступком - и вдруг приходит в ужас от себя и обращается к Богу, и кричит свою боль, свой стыд, и кается перед Ним, и отрекается от того строя души, который мог произвести такой поступок, вызвать такие чувства, такие слова. Иногда большой грех, страшный поступок как бы изглаживается; он оставляет рубец - больше как напоминание, чем воспоминание, - напоминание о нашей хрупкости, о том, как надо осторожно жить, чтобы не случилось то же самое.
 
И поступки могут быть страшные, но они могут изгладиться до конца настоящим покаянием. Святой Никита Стифат, ученик святого Симеона Нового Богослова, говорит: Слезы истинного покаяния могут вернуть нам даже утраченную девственность нашу... И святой Варсонофий Великий говорит, что если мы действительно покаялись перед Богом и знаем, что вернуться к тому, что случилось, нам больше невозможно, потому что покаянием что-то сожжено в нас, уничтожено и не может больше породить того зла, которое мы совершили, тогда мы можем сказать, что мы прощены и случившееся изглажено из книги жизни. Прошлое стало прошедшим. По русской пословице: прошлое прошло, да быльем поросло.
 
Но бывают в нашем прошлом вещи неизжитые, они когда-то были совершены или пережиты, но не изжиты. В какой-то момент началось недружелюбие, зародилась вражда. Конечно, ничего не случилось, а где-то она отложилась, как яд. И хоть мы можем даже и не вспоминать того человека или те обстоятельства, в которых эти чувства, расположения в нас родились, они в нас есть. И чем бы мы ни жили, кем бы мы ни становились - они где-то отравляют наше бытие в самом корне, в самой глубине. И тогда это прошлое - уже не прошлое; на самом деле оно остается настоящим. Это не пройденный этап жизни, это начатый этап. И что-то должно случиться, чтобы это прошлое действительно было исцелено.
 
В качестве примера того, о чем я говорил вначале, для меня очень ярко встает образ первого человека, который ко мне пришел на исповедь. Этот человек совершил убийство много лет до нашей встречи, и в течение долгих лет он жил ужасом о том, что совершил, каялся, не только сожалея, но сгорая от ужаса и в этом ужасе. И наконец он пришел к Богу со своим покаянием, потому что это покаяние так созрело, что он мог сказать Богу: я больше не тот человек, который совершил это убийство; прости, отпусти меня на свободу!..
 
Вот эти слова: «Я уже больше не тот человек, который совершил грех», - являются как бы мерой того, изглажено или не изглажено преступление, очищен или остался неочищенным наш грех. И если мы можем сказать: «Я больше не тот человек»; можем сказать, что этот грех мы знаем за тем, кем мы были, но тот человек умер, его больше нет, а есть только новый человек, родившийся из покаяния и из страшного опыта, тот же самый святой Варсонофий Великий говорит: в таком случае даже на исповедь можно не идти, потому что с уверенностью можно сказать: Бог меня простил, раз Он меня сотворил новым человеком...
 
Но часто бывает иное - то, о чем говорила наша старушка-прихожанка: образ за образом вставало ее прошлое - мелкие события, крупные события. Не такие грехи, как убийство, но грехи, которые отравляли жизнь другим и ее собственное сердце. И как это забыть? Я тогда настаивал на том, что не надо забывать, нельзя забывать; можно быть прощенным, но себя простить нельзя. И забывать нельзя, потому что это не решает никакого вопроса, не исцеляет душу, не изменяет жизнь.
 
А что же делать? Я ей посоветовал каждый раз, когда встает какой-нибудь образ прошлого, поставить перед собой вопрос: если бы я снова оказалась в тех обстоятельствах, в которых я согрешила, - как бы я поступила теперь, с новым опытом, с долголетним опытом жизни? Тогда мне было двадцать лет, и тридцать, и сорок - теперь мне восемьдесят, я столько пережила и поняла; если вернуться в это событие, вглядеться в него самым глубоким, душу разрывающим образом, вглядеться в него с трезвостью и беспощадностью к себе и поставить себе вопрос: случись те же самые обстоятельства теперь - как бы я поступила? Кем бы я была?.. И если ты можешь сказать: этого я бы не могла больше никогда сделать, сказать, подумать, пережить, - тогда знай, что ты переродилась и можешь Богу сказать: та, которая это совершила, тот или та, которые были этим человеком, теперь умерли; я даже каяться в этом по-настоящему не могу, потому что этот человек вымер во мне...
 
Я помню подобную исповедь, когда человек говорил: вот грехи моего прошлого, я их знаю, я от них отрекаюсь, я их ненавижу; но каяться слезно сейчас не могу, потому что я больше не тот человек, который их совершил; тот - умер, ничего от него не осталось в результате даже не такой уж долголетней жизни, а потрясающего переживания раскаяния и покаяния.
 
И эта женщина нашла в себе мужество вглядеться в каждое устрашающее ее событие жизни, ее прошлого; она вглядывалась во все зло, во всю неправду, во весь ужас прошлого, и ставила перед собой и перед Богом этот решающий вопрос; и решив, в отдельности, каждый из этих вопросов, она почувствовала, что освобождается шаг за шагом от своего прошлого.
 
С ней это случилось на старости лет, случилось за два-три года до ее смерти. Но тот же вопрос встает перед нами каждый раз, когда мы готовимся к исповеди; только мы, большей частью, еще полны сил, наша жизнь нас влечет, как река, мы действуем, у нас нет той оседлости, которая позволяет глядеть на прошлое, как человек глядит на природу, усевшись на горе, когда он окидывает взором все, что ему открывается; бесстрастно, метко, зорко и с глубоким переживанием.
 
Нам надо учиться с ранних лет готовиться к каждой исповеди таким образом, не обязательно исповеди перед священником, а исповеди своей жизни изо дня в день перед Богом. Если бы мы каждый день вглядывались в этот день и во все, что нам вспомнится в нашем прошлом, с готовностью на то, что это прошлое нас будет обличать, что оно поставит под вопрос наше право называться христианином или даже порой просто человеком! Если бы мы были готовы так смотреть в свое прошлое, то могли бы его изжить из года в год и на исповедь приходить с подлинно глубоким переживанием: не эмоциями, а строгим, трезвым сознанием своей греховности. А сознание греховности означает перед лицом Бога и людей сознание, что мы недостойны того, чтобы нас уважали, чтобы нас любили. Надо спросить себя: если бы все люди знали обо мне то, что я сам знаю, как бы я себя чувствовал перед ними?.. Себя страшить тем, что когда-либо на Страшном суде откроются перед всеми людьми тайны нашей жизни - недостаточно, потому что мы слишком легко откладываем на будущее то, что надо делать сейчас. Да, будет Страшный суд - тогда увидим, что будет! К тому времени успеем покаяться! К тому времени мы переменимся!.. А «то время» никогда не приходит, потому что мы умираем слишком рано для того, чтобы успеть на земле уже стать жителями вечности.
 
И вот, готовясь к очередной исповеди, общей ли, частной ли, мы должны попробовать пережить нашу жизнь заново; не только взглянуть и сделать список того, что недостойно, что нехорошо, а заглянуть глубже: как это было возможно?
 
Я сейчас отступлю немножко от той линии, которой я следовал, и скажу так: недостаточно нам каяться в очередных грехах; недостаточно ставить вопрос чисто нравственный: хорошо ли, плохо ли я поступаю? Надо ставить вопрос о том, кто же я такой. Я себя называю человеком; я так рад и благоговею перед тем, что я русский; я православный христианин; я - сын, я - дочь, я - муж или жена, я - жених или невеста, я - отец или мать, я - друг, я - товарищ, я - соработник: во всех планах - кто я такой? Сколько во мне подлинности и сколько мишуры? Насколько я стараюсь казаться вместо того, чтобы просто быть?
 
Рано или поздно, когда в нас начнут слабеть те силы, которые позволяют нам отметать воспоминания, закрываться, нам придется встретиться с нашим прошлым, далеким и близким, но тогда так трудно бывает с ним справиться. А если бы мы это делали мужественно и решительно, мы могли бы это делать, мы могли бы это совершить вовремя, так, чтобы измениться не внешне только, но в наших глубинах.
 
Я хочу сказать еще о другом, что тоже относится к тому состоянию усталости внутренней, усталости внешней, телесной, душевной - следствиям бегущих лет и обстоятельств жизни, которые нас застигают и в молодости, и в средние, и в поздние годы.
 
Порой не хватает сил собрать ум для того, чтобы молиться; порой и хотелось бы молиться - и сил нет; сердце рвется - а ум колеблется, наподобие, может быть, тихого озера, по которому бежит ветерок: вся поверхность дрожит и не может отразить ни небо, ни землю; а глубины остаются тихими, нетронутыми этим ветром. Так часто бывает и с нами: глубины наши остаются прозрачными, тихими; а на поверхности такая буря, что не собрать мыслей и чувств. Что же тогда делать?
 
И вот я хочу вам дать совет, который я в свое время получил и за который глубоко благодарен своему духовному отцу. Он мне советовал перед тем, как лечь спать, положить пять поклонов (но, конечно, речь идет не о том, сколько поклонов класть и класть ли поклоны вообще, а встать перед Богом, поклониться Ему духом и истиной, всем своим существом) и сказать: Господи! По молитвам тех, кто меня любит, - спаси и защити меня!.. И потом, - говорил мне отец Афанасий, - ляг в постель, не напрягай ум, но откройся воспоминанию всех тех людей, лики которых всплывут в твоей памяти, людей, которые тебя любят... У каждого из нас есть кто-то, кто нас любит, какие-то люди в настоящем, еще на земле, которые желают нам подлинного, истинного добра, которые мечтают о том, чтобы мы расцвели, выросли в полную меру нашего человеческого, христианского призвания. И каждый раз, когда вспомнится имя и встанет образ, - поблагодари Бога, что есть на земле или на небе такой человек, и попроси Бога этого человека благословить за его любовь. И так вспоминай, не ища в памяти, а давая образам возникать. Вспомнятся люди близкие, родные; вспомнятся люди, которых когда-то встретил и которые тебя полюбили достойной любовью. А за ними, может, начнут вспоминаться и святые, которые были близки к сердцу и которые, может быть, часто вспоминаются; и, конечно, те, которых мы особенно почитаем, - но вспомнятся уже по-новому, как бы не «объективно», а по отношению к нам самим; не потому что мы их любим, почитаем, им дивимся, а потому что мы не могли бы этого делать, если бы они лицом не обратились к нам, если бы их любовь, их заботливость о нас не тронула наше сердце. Каждый может вспомнить и Николая Чудотворца, и Серафима Саровского, и других святых. Каждый из нас носит имя святого и, значит, связан с этим святым, с этой святой на всю вечность; с момента нашего крещения этот святой или эта святая о нас молится, о нас думает, нас любит - и такой любовью, которую мы на земле редко-редко можем встретить. А потом, может быть, вспомнятся и другие святые, жития которых мы читали, икона которых нас поразила, о которых мы услышали, которые вошли в жизнь другого человека и каким-то образом ее изменили.
 
И потом - засни на этом. Заснешь тогда в обществе святых; а за этим обществом святых стоит Живой Бог; за этим обществом святых Божия Матерь стоит... И тогда действительно случается с нами то, что в Ветхом Завете написано: Я сплю, а сердце мое бдит, оно живо (Песн 5,2). Только мое сознание потухло, а сердце бьется в общении любви с миром тех людей, живых и усопших, для которых, кроме любви, больше ничего не остается, которые любят нас нераздельной любовью.
 
Это может каждый сделать. Произнести: Господи! По молитвам тех, кто любит меня, - спаси и сохрани!.. И открыться воспоминанию той любви, которая сделала жизнь возможной, тоже может каждый. Сколько бы ни было у нас за плечами лет, как бы мы ни были разбиты усталостью, болезнью, как бы ни были мы рассеянны и издерганны, - это остается возможным.